Насим Хамед (Naseem Hamed)

Когда в 1992 году на британском ринге появился полулегковес Насим Хамед, многие поначалу приняли его лишь за забавного и невероятно талантливого придурка. Но очень скоро им пришлось изменить свое мнение. Этот йеменский араб из Шеффилда сразу сумел выделиться из толпы, что было не так-то просто в стране, переживавшей боксерский бум.

Хамед входил в зал с наглостью шейха, которому принадлежит все, на что падает его глаз, на зрителей он смотрел как на подданных. Прозвище Принц, которое он сам придумал, сразу пристало к нему. Длинные леопардовой расцветки штаны стали его фирменным знаком. Собственно говоря, весь его выход состоял из одних фирменных знаков, правда, часто менявшихся, так как менялась и сама программа выхода: то Принца подносили к рингу на роскошных носилках, а рядом бежали слуги с разноцветными опахалами, то он шел сам в свете факелов или различных пиротехнических средств, то большая группа осветителей под музыку вытворяла что-то совершенно безумное с помощью своих прожекторов. Неизменна была лишь финальная часть этой процедуры: подойдя к канатам, Хамед не пролезал межщ ними, а, взявшись за верхний, делал сальто и одним махом оказывался почти на середине ринга.

Соперники, как правило, ехидно улыбались, демонстрируя полное безразличие к таким дешевым цирковым номерам, но улыбки слетали с их лиц, едва начинался первый раунд. То, что делал Хамед на ринге, выглядело достаточно логичным продолжением его выхода. Маленький коренастый араб нарушал абсолютно все постулаты бокса. Мог лететь в атаку, оттопырив челюсть, мог опустить руки, стоя рядом с противником, мог развести их в стороны; постоянно проваливался, когда удар приходился мимо цели, что случалось очень часто, заворачивался, как веретено, замахивался, как неумеха в уличной драке. Казалось, что его техника состояла из одних ошибок. Неправильно было все, просто какой-то ходячий сборник всех возможных и невозможных огрехов. Однако самым неправильным при этом было то, что он всех побеждал, причем играючи.

Левша, постоянно менявший стойку, если в его случае вообще возможно говорить о какой-то стойке, он мог послать в нокаут любым ударом с любой руки, хоть правым кривым из-под колена, хоть левым гнутым из-за уха. Гения можно сколькоугодно анализировать, искать его составляющие, но это все равно никак не приблизит к его пониманию, однако в случае с Хамедом все же можно было выделить некоторые основы его «стиля». Прежде всего это, конечно же, невероятная скорость. Затем — фантастическая реакция и не менее фантастическое чувство равновесия, которое на протяжении одного раунда он десятки раз терял и тут же находил снова. И наконец, абсолютная уверенность в себе. Со временем выяснилось, что и удар он держит прекрасно. Его популярность росла от боя к бою, пока не достигла каких-то астрономических высот, правда, пока только в Великобритании, но Принц одним из первых показал, что можно прекрасно жить и зарабатывать и в Европе.

Когда в 1995 году Хамед стал чемпионом мира по заштатной версии WBO, он уже давно был звездой, переросшей все титулы (пусть пока и звездой сугубо британской, островной). За каждый бой он получал такие деньги, которые и не снились чемпионам в его весе по самым престижным версиям, то есть тем, кто выступает в Америке, не оставались внакладе и его соперники. Именно высокий гонорар привлек в 1997 году известного американского боксера Тома Джонсона, чемпиона мира в полулегком весе по версии IBF, к матчу с Принцем.

Его выход на ринг в тот день превзошел все ожидания. Сначала с потолка спустился огромный бумажный экран, на котором один за другим был показан десяток потрясающих по зрелищности нокаутов в исполнении Хамеда, затем экран как бы сам собой загорелся, и скоро от него осталась лишь тлеющая рама, а в ней стал виден пританцовывавший под музыку Принц. Зал взревел. Ни на секунду не останавливая танца, Хамед прошествовал к рингу. Комментаторы недоумевали: как можно так тратить силы перед боем? Принц, правда, собирался разобраться с Джонсоном за три раунда.

Обещание свое Хамед не выполнил, хотя очень старался. В этом бою вообще, как в магическом зеркале, отразились его будущие проблемы. Сначала Джонсон просто не понимал, что делать с этим странным малым, затем он стал к нему понемногу приспосабливаться и уже не выглядел таким беспомощным, но ктому моменту он пропустил слишком много ударов, силы стали его оставлять, и возникло ощущение, что, будь на месте Джонсона кто-то помоложе и побыстрее, он бы с Хамедом разобрался. Однако пока Хамед все еще делал что хотел. В восьмом раунде, в очередной раз сменив стойку, он нанес довольно короткий, но чудовищный по силе правый апперкот, настоящий шедевр боксерского мастерства, и Джонсон рухнул на пол.

Принц в том бою выглядел гениальным дилетантом, каким он и является. Что-то он умеет превосходно, чего-то не умеет совсем, но его талант до поры до времени компенсировал это. Тем временем популярность Принца достигла уже противоестественных высот. В 1997 году он по доходам вышел на пятое место среди всех боксеров, уступив только Холифилду, Тайсону, Формэну и Де Ла Хойе. Таких денег в полулегком весе не видели никогда и вряд ли увидят в ближайшем будущем. Самое поразительное, что всего этого Хамед добился в Европе, в общем-то боксерской провинции. Свой первый бой в Америке он провел только в декабре 1997 года — против экс-чемпиона мира Кевина Келли.

К тому моменту Принц совершил еще один нетрадиционный шаг. IBF попыталась диктовать ему, с кем он должен драться, и Хамед без всяких колебаний отказался от титула этой организации, лишний раз подчеркнув, что в современном боксе титул, при наличии звездного статуса, не значит вообще ничего. WBO, которая не может похвастать большим списком великих чемпионов, позволила ему делать, что он хотел: а именно — подбирать самых денежных противников. Отказ от титула IBF на его доходах не отразился никак.

Дебют в Америке Принцу удался, но все-таки не вполне. Он нокаутировал Кел-ли в четвертом раунде, но сам перед этим трижды побывал в нокдауне. Да, где-то он только коснулся пола перчаткой, где-то тут же вскочил, но его экскурсии на брезент все-таки оставили не самое лучшее впечатление. Подозрение, что молодой, быстрый и грамотный боксер сможет нокаутировать этого гениального недоучку, переросло в уверенность. Довольно бесславная победа по очкам над ветераном Уэйном Маккалофом в октябре 1998 года укрепила эти подозрения, однако самым тяжелым в карьере Хамеда стал 1999 год.

Сначала никому не известный и вполне заурядный, но хорошо подготовившийся к матчу Пол Ингл едва не нокаутировал Принца, но в конце концов в 11-м раунде сам нарвался на удар. Пронесло. К тому времени, чувствуя неладное, команда Хамеда привлекла к работе с ним самого выдающегося тренера современности Эмануэля Стюарда, который после боя сказал: «Насим работает в стиле камикадзе. Публике это, конечно, нравится. Но в конце концов кто-нибудь хорошенько врежет по этой оттопыренной челюсти». Сам Хамед после боя сказал: «Мне очень многому надо научиться». Таких речей от него раньше не слышали.

Сейчас Принц делает все от него зависящее, чтобы этот кто-то нашелся как можно позже. Он стал откровенно уклоняться от боев с сильными противниками, новая звезда, чемпион в первом легком весе по версии WBC Флойд Мэйуэзер уже давно без устали вызывает его на бой, но Хамед делает вид, что ни Мэйуэзера, ни его вызова не существует в природе. Вместо него он предпочел 22 октября встретиться с другим чемпионом по версии WBC — мексиканским полулегковесом Сесаром Сото. Бой получился безобразным и не понравился никому — ни участникам, ни зрителям. В результате Принц выиграл еще один титул и потерял большую часть своего авторитета. Всего два года назад все было наоборот — он бросался титулами, а авторитет его от этого только рос.

Уже никто не задается вопросом, что случилось бы с Хамедом, если бы на месте Сото был молодой и талантливый Мэйуэзер. Это и так ясно. Создается впечатление, что время Хамеда, которому всего 25 лет, быстро уходит в прошлое. Векдиле-тантов, пусть даже и гениальных, как правило, недолог.